Аркадий Бабченко: Страх и ненависть в России / 10 сентября 2021 года

+ Шаббат русофобов №7 - 12 сентября 2021 года

Шикарное выступление. Россияне. Теперь вас вот так мордочкой будут макать всегда и везде.

Аркадий Бабченко - Видео в плейлисте - Обновления

Пригласили меня тут на конференцию Леннарта Мери в Таллинне. На панель, под названием «Страх и ненависть в России». Ну, а что ж не съездить, раз зовут. Тем более, что в мире нет больше специалистов по ненависти в России такого уровня. Это я вам как Дед говорю. Тем более, что одним из спикеров был Христо Грозев. Чертовски хотелось его послушать.

Христо выступил два раза по пять минут. Остальные полтора часа сидел слушал, слушал. Слушал, слушал, слушал, слушал… Просто потрясающе, как с таким спикером можно сделать настолько неинтересную панель. Ведущий Артемий Троицкий все свел к очередному унылому пережевыванию протухшей карамели про Прекрасную Россию Будущего после Путина, которого нам надо скинуть с ёршиками наперевес. Люба Соболь в очередной раз рассказывала про то, как мы сейчас победим умным голосованием и всем будет счастье.
Только вот буквально вчера бежавшая из Рейха. Любовь Соболь. Про умное голосование.

И вот пропасть между русским либералом и свободным миром ощущалась прям на уровне пространственно-временного континуума. Например, сразу чувствовалось, что Христо Грозев живет не в России. Не из этого информационного пузыря. У него взгляд был именно со стороны. Наиболее жесткий, наиболее приближенный к реальности. Но тоже, говорит, надо не про ершики сказки втирать, а рассказывать русским людям, что их ждет - тогда они всё поймут.
Христо, дружище. Я им десять лет рассказываю. Вот именно об этом, именно вот этим людям, самым умных из них, именно о том, что сейчас происходит, я их предупреждал десять лет назад. Вот дословно прям. Не получил взамен ничего, кроме потоков дерьма и ненависти от вот этих самых либералов, которые сидят сейчас рядом с тобой на этой сцене.

С Любовью Соболь мы познакомились пять лет назад. Ровно. Вот на этой самой сцене. На этой самой конференции. Вот в этих самых креслах. Где мы с ней выступали тогда вдвоем. И даже модератором тогда был Артемий Троицкий. Когда Любовь всё так же рассказывала про умное голосование, а я ей в шутку сказал: ок, закончим эту дискуссию через десять лет, когда оба будем беженцами в меблированных квартирах в Познани.
Я тогда просто пошутил.
Здравствуй, Люба!!
Но нет. Умное голосование, Прекрасная Россия Будущего…

Хотел я встать, и процитировать Степана Андреевича Бандеру, который еще в 1950 году написал статью о русском эмигранте: «Это все было бы невозможно, если бы в западном мире не принялась и не распространилась иллюзия, что русский народ и большевистский империализм – это две отдельные вещи, что русский народ не является носителем, а только жертвой последнего, что к борьбе с большевизмом можно привлечь часть русского народа, и даже большую часть, как союзника. Это заблуждение распространяется на западе и россиянами, целой политической работой русской эмиграции. Россия есть только одна - империалистическая, и так будет до тех пор, пока российский империализм НЕ будет опустошен, разбитый, а российский народ не вылечится от него через познание, что его империализм приносит ему самому больше всего бедствия - жертв, страданий и падения. До этого еще далеко; теперь российская нация проникнута каленым империализмом, больше, чем когда-нибудь»
Прошло семьдесят лет…

Русская эмиграция сидит на Западе, и рассказывает, что русский народ не является носителем путинизма, а только его жертвой, что они хорошие и такие же пострадавшие, как и украинцы или крымские татары. Эстонцам. У которых неделю назад был День Независимости. Независимости, которая рассматривается исключительно, как независимость от России.
Кстати, слова крымские татары, репрессии, оккупация, аннексия - со сцены не прозвучали ни разу. Ни разу. Один раз прозвучало слово «Крым» - как поворотная точка в ужесточении режима, и нового витка уголовных дел против бедных русских. И все.
Но сказать мне все это не пришлось. Троицкий просто не дал мне микрофон. Люблю российских либералов с их стремлением к свободе слова. Я не согласен ни с одним вашим словом, но готов умереть за ваше право говорить это. Ага.

Зато меня опередил Константин фон Эггерт. Который встал, и провел русского либерала мордочкой по всем его лужицам. Как котеночка. Ми-ми-ми.
Так вот, к чему это я все.
Дорогие мои россияне. Какие бы в ни были наилиберальные. Самые оппозиционные. Не поддерживающие. С ершиком в кармане.
Запомните. Теперь так будет всегда.
Куда бы вы ни приехали. Где бы вы ни рассказывали про Прекрасную Россию Будущего. Всегда. Везде. Везде! Будут вставать люди и спрашивать вас.

Про Крым. Про войну. Про вашу страну оккупанта. Про репрессии кырымлы. Про все.
Как бы вы ни отводили глаза. Как бы вы ни отворачивались. Как бы вы ни стискивали зубы, чтобы не дай бог произнести хоть слова про войну, оккупацию, этнические чистки. Какие бы дичайшие усилия вы не предпринимали, чтобы рассуждать только об умном голосовании и Навальном.
Везде теперь будут вставать люди и тыкать вас мордочкой в эти лужицы.
Это называется «выйти из зоны комфорта»
И, главное, вас будут спрашивать про то, почему вы все об этом молчите и втираете нам тут эту свою херню про умное голосование.
Как сделал это Костя. Спасибо, Кость.
Шикарное выступление.
Послушайте.
Аркадий Бабченко

Дело Наримана Джелялова

Этот текст Нариман передал мне на суде.
Он попросил меня его опубликовать. Некоторое время ушло на перевод в машинописный вариант, поэтому публикую его сейчас.
Мы постоянно слышим об арестах, задержаниях, обысках, иногда узнаем о применении силовиками недозволенных методов для достижения своих целей, о пытках, наконец.
Наверняка многие сопереживали происходящим событиям, кое-кто примерял на себя подобную ситуацию. Как я себя поведу, что я буду чувствовать, смогу ли я выдержать это давление?

Находясь в камере и ожидая суда Нариман написал этот текст, он описал свои мысли и ощущения от произошедшего с ним буквально по горячим следам, очень живо, очень жизненно, очень осязаемо. Местами светлый и трогательный, но оставляющий крайне гнетущее ощущение от буквально визуального воспроизведения механизма, лязгающей своей стальной челюстью и жаждущей новых жертв, репрессивной машины российских властей.
Друзья, я редко обращаюсь с такими просьбами, но сейчас мне кажется это самый подходящий момент. Я прошу вас максимально распространить этот текст, чтобы как можно больше людей узнало о том, что в данный момент происходит в оккупированном Крыму.

P.S. Здесь необходимо добавить контекст к одному фрагменту из текста.
Азиз Ахтемов и Нариман общались друг с другом. Следствию об этом было прекрасно известно.
Нариман, как публичная фигура и общественный деятель постоянно обменивался контактами с различными людьми. В том числе он передавал контакты Азиза своему знакомому в Киев.
Следствию и об этом было прекрасно известно.
Азиза следствие вынудило принять и озвучить их версию, что якобы ранее неизвестное Азизу лицо выходило с ним на контакт.

Однако знакомый Наримана и неизвестное Азизу лицо даже по версии следствия разные люди, причём этого второго человека, неизвестного Азизу Нариман не знает.
Важно понимать, что следствие произвело манипуляцию, взяв известный им факт не криминального взаимодействия Наримана и Азиза и переложив его на свою версию с криминальным душком.
А под угрозой уголовного преследования за отказ от дачу свидетельских показаний, следствие вынудило Наримана озвучить факт взаимодействия с Азизом, который на самом деле имел место быть, но естественно не касался диверси или другого подобного бреда.

"05.09.2021 г.
Сегодня воскресенье. После тяжелых, стрессовых суток я в камере симферопольского ИВС. Наконец удалось лечь и вытянуться. Но заснуть не получается, хотя за последние 24 часа удалось подремать несколько раз. То ли свет лампы, то ли громкие разговоры сотрудников ИВС, то ли мысли в голове не дают уснуть. Но впереди ночь и суд по мере пресечения. Иллюзий нет. Я много раз наблюдал этот процесс извне, теперь переживаю сам. Теория и практика.
Пишу и пытаюсь поесть. Эльвиза, моя любимая супруга, передала слишком много еды. Я успел поесть в бусике ФСБ перед отправкой в СЕВС. Но я не люблю оставлять еду, поэтому глотаю пельмени по одной штуке. Когда еще доведется поесть домашней или вообще нормальной еды.

Пытаюсь убедить себя, что с семьей будет все хорошо. Мне следователь разрешил сделать звонок жене. Сказал, что со мной все в порядке, люблю ее и верю, что она выдержит. Очень скучаю. Верю, что друзья помогут. Что нужно сделать, передал через адвоката Эмине Ханым.
Все досмотры, опросы и нахождение в камере не особо беспокоят. Я давно ждал такого развития событий. Удивило, что меня взяли «Диверсия». Я никогда и не думал подобным заниматься. Это не мой метод. Но сложилось, как есть. Стараюсь не заморачиваться на этот счет. Впереди допросы, суды и т.д. камера – одиночка. Очень напоминает мою последнюю комнату в общежитии университета. Хотя та была по приличней, но меньше я привык к спартанским условиям, поэтому быт меня пока не смущает. Посмотрим, что будет дальше. Но ведь другие проходили и я постараюсь.
Эмине Ханым попросил передать, что я в порядке и держусь. Главное семья, старые родители. Надеюсь увидеть и обнять их еще.

Когда меня уводили, отец спросил: «Тебя посадят?» я положил руку ему на плечо и сказал, что все будет в порядке. Надежда, что вернусь домой возникала и угасала за последние сутки несколько раз. Сейчас есть сожаленье, что я не обнял родителей. Но в тот момент я не хотел таким прощаньем их сильно тревожить. На все воля Аллаха. Лишь бы они выдержали.

Утро субботы началось с того, что Эльвиза разбудила меня, сказав, что кто-то стучиться. Я уже начинал понимать, что предстоит, но пока еще не хотелось верить. Подбежал к окну и увидел, как мужчина в балаклаве перепрыгивает через забор. Побежал к жене, сказал, чтобы одевалась и разбудила детей. Сам стал одеваться и пытался позвонить Заир Ага, но сигнала не было. Стали стучаться в дверь. Я открыл окно и попросил не врываться и не пугать детей. Услышав утвердительный ответ, открыл дверь. Во дворе стояло около 13 мужчин. Часть в балаклавах, часть без. Мне показали постановление об обыске по делу о взрыве газопровода в Перевальном. К этому моменту я уже знал о двух обысках задержаниях. Позже от адвоката узнал о пяти задержаниях, включая меня.

Меня сразу попросили выдать личный телефон и ноутбук. Гаджеты супруги и детей не трогали. Я действовал далеко не так, как следовало бы. И только сейчас стал понимать, что интуитивно старался как можно быстрее оградить семью от происходящего. Несмотря на возможный вред себе. Поэтому шел навстречу требованиям лиц, производившим обыск. Меня на тот момент мало заботила моя судьба.

Обыск был поверхностным, чисто формальным и не долгим. Мне сообщили, что придется проследовать с ними.
На вопрос куда, прозвучал ответ: «в РОВД». Первая надежда зажглась. Мы стояли во дворе и ждали транспорт. Протокол обыска мне не показали, не прочитали и подписать не просили. За воротами возмущался Леммар Ага, требуя дать возможность убедиться, что все в порядке. Эскендер Ага залез на кучу ракушняка и вел сьемку на телефон, спрашивал, где его сын Азиз, которого задержали ночью. Позже я видел его в здании ФСБ, но пообщаться не удалось.
По команде мы вышли на улицу, где стоял традиционный транспортер синего цвета без номеров. Меня быстро провели, посадив на заднее сиденье между двух сотрудников. Остальные места заняли другие люди в балаклавах – 8 человек. Мы рванули с места и на большой скорости понеслись в Симферополь. Когда проехали москольцо, не повернув в сторону вокзала – дорога к РОВД - кольнуло в первый раз. Мы по Киевской доехали до перекрестка с улицей Толстого. На светофоре у троллейбусного парка мне на голову одели мешок и сковали руки наручниками. Мы повернули направо. Эта дорога вела и в РОВД, и в ЦПЭ и в ФСБ, - подумал я. Но мы помчались дальше. Надежда угасла в первый раз. Мы ехали около часа в том числе, значительную часть пути на большой скорости по трассе. Может в Севастополь подумал я, но вскоре перестал воспринимать время и пространство.

Вскоре мы приехали на место. Меня, не снимая мешок и наручники, провели в какое-то здание, в цокольное помещение. Оно было светлым. В комнате находилось минимум четыре человека. Меня посадили на стул спиной вперед. После чего мужчина властным голосом сразу начал обвинять меня в подрыве газопровода. Используя громкие эпитеты он стал говорить о том, что я подставил молодых ребят. Используя свой авторитет, сподвигнул их на преступление и т.п. после него мягким голосом разговаривал «добрый дядя». Спрашивал не жмут ли наручники, рассуждал о ситуации в Крыму. Его сменял «злой». Говорил, что ребята все рассказали и он обо всем в курсе, но хочет услышать от меня. Угрожал, что у меня два пути: плохой и очень плохой.
Видимо стрессовая ситуация, мои знания о том, что случалось в подобных подвалах, и ряд еще нескольких причин заставили меня говорить. Простой человеческий страх сделал свое дело. Я много раз думал над тем, как поведу себя в подобной ситуации и знал, что это не самая сильная моя сторона. Рискуя повседневно в публичном пространстве, я хотел быть «стойким героем» и здесь, но …

Была только одна мысль: действительно ли ребята что-то рассказали, что именно или меня разводят. Я не боялся навредить себе. Одна часть меня понимала, чем это все закончится. Уж очень часто доводилось это видеть и слышать. Я не хотел навредить ребятам. Стал осторожно говорить, оттягивая как можно дольше.
«Злой» в итоге не выдержал и стал говорить, то что известно. Еще раз напомнил, что все может пойти по плохому. И я подтвердил его информацию, надеясь, что это не навредит ребятам, но в то же время спасет меня от пыток или иного применения силы.
Скажу лишь, что когда сидишь закованный с мешком на голове в окружении известно кого, ты каждую секунду ожидаешь удар или что-то в этом роде.
Более того, мне меньше все хотелось рассказывать на камеру сочиненную каким-то сотрудником историю о моем участии в диверсии. Я выбрал свою историю. Пусть Эмине Авамилева, когда адвоката ко мне наконец-то допустили, и сокрушалась, что не следовала этого делать.

Иногда «злой» и «добрый» отлучались и я слышал разговоры других о том, какие, мягко говоря, нехорошие крымские татары. Думаю, такими разговорами, набитыми известными татароненавистническими цитатами, меня пытались выбить из равновесия. Я молчал.
Мы ждали специалиста-полиграфиста. За это время мне предложили воды и поесть. Есть я отказался, сделав пару глотков воды. Один раз около полу часа заставили стоять на ногах, после посадили.
Наконец мы поднялись наверх в какой-то кабинет. С меня сняли мешок и наручники. В кабинете сидели трое: двое здоровенных мужчин в балаклавах и одна девушка, которая представилась психологом. Она попросила повторить то, что я говорил внизу и спросила, готов ли я пройти тест на полиграфе. Сидящий ближе ко мне здоровяк напомнил о плохом и очень плохом исходе для меня. Это был «злой». Я только спросил у него, что с ребятами и какое их состояние. Он сказал, что их не трогали и мы еще с ними увидимся. После он вышел и я его больше не видел. Оставшиеся разговаривали спокойно. Я спросил время. Было 15:30.

Мы начали тест на полиграфе. «Нудное» утомительное занятие. О чем меня и предупреждала психолог-полиграфист. Я очень устал от стресса, голода и постоянного сиденья. Болела голова. Мне дали воды и предложили перекусить шоколадом и хлебцами. Есть я не стал.
Мы закончили, когда уже стемнело. Мешок на голову, наручники одевать не стали, вывели на улицу и посадили в транспорт. Я слушал голоса двоих. Один сказал, что меня везут на Франко к следователю в качестве свидетеля. Даже произнесли, что когда со мной закончат, они не смогут отвезти меня домой и мне придется добираться самому. Надежда вновь замерцала, хоть я и гнал ее.

В здании ФСБ на Франко мешок сняли и провели к следователю Власову. Он начал опрос меня в качестве свидетеля. Мое очередное требование о вызове адвоката было проигнорировано. Через несколько минут меня передали следователю Лаврову. Я повторял уже сказанные ранее слова. После окончания опроса меня не отпустили. Надежда вновь угасла. Я в сопровождении сотрудника в балаклаве ждал то в одном кабинете, то в другом.
Ближе к 4-м утра мне устроили очную ставку с одним из ребят. Я успел спросить, в порядке ли он, на что он помотал головой. «Били?» и в ответ утвердительный кивок. В ходе этого мероприятия я наконец-то услышал, что рассказали ребята. Наши слова во многом совпадали, за исключением нескольких моментов.

В кабинете появился следователь Власов и попросил следовать за ним. Он заявил, что задерживает меня и не хочу ли я воспользоваться услугами адвоката. Я ответил, что прошу об этом с момента обыска в моем доме.
И назвал имя Эмине Авамилевой. Он созвонился с ней и сказал, что придется подождать около часа. Меня отвели в «стакан». Там я в последний раз увидел двух из задержанных ребят. Поговорить не удалось.
Там на стульях удалось как-то скрючиться. Рядом я увидел пачку твердых галетных печений и заставил себя сгрызть парочку. Урчанье в животе немного стихло. Мне даже удалось заснуть. Не знаю на сколько.

Меня позвали. Повели к следователю в кабинет, где я обнял Эмине Ханум. После процессуальных действий нам удалось отдельно пообщаться. Я вкратце рассказал ей все, озвучил несколько просьб, попросил передать всем, что со мной все в порядке. Мы обсудили, что делать дальше и чего можно ожидать. Она убедила следователя, что мне нужно поесть, позвонила моей супруге и попросила ее собрать и передать еду и вещи.
Мы убедили следователя, что продолжать следственные действия, а именно допрос меня уже в качестве подозреваемого не имеет смысла по причине моей усталости и плохого самочувствия. Следователь не стал возражать и отвел Эмине ханум наружу, вернувшись с пакетами с едой и вещами.

Сопровождавшие меня сотрудники ФСБ дали мне поесть уже в транспорте. После чего мы поехали в ИВС. Часть вещей мне взять не дали. Но разрешили забрать в камеру еду, при условии, что я сьем ее до обеда. После всех процедур около 9:20-9:30 я оказался в камере.
Наконец удалось умыться и лечь. Но сон, несмотря на усталость, не приходил. Сел писать. Не подробно, но хоть что-то.

6.09.2021.
Моя первые сутки в неволе закончились. Утренние проверки. Завтрак и новые мысли, более спокойные, как же оно будет дальше. Думаю о семье, конечно. Настойчивое желание поговорить с Левизой, подбодрить ее, настроить на новый для нее режим.
Из смешного. Я раньше, когда представлял, что меня вот так поместят в камеру. А я сомневался, что поместят. Думал: «Ну, хоть высплюсь!»
Дело в том, что с появлением Ниаль (уже почти год) мы с Эльвизой, как и положено родителям, не высыпались.
Но не тут-то было. Спал урывками. Только под утро удалось, кажется, провалиться в полноценный сон. С утра предупредили, что сегодня повезут на суд. Успел умыться, сделать зарядку и за мной пришли. Это был не конвой, ФСБ. Повезли на Франко.

Поместили в тот же «стакан» (камера 1х2), в котором я пребывал ночью после задержания. Видно, что после меня здесь никого не держали. Стулья стояли так же и печенье лежало, как я его оставил. Хлебцы хрустящие «Армейские». Есть вода.
В камере ИВС больше всего не хватало почему-то зеркала. Все время хотелось на себя посмотреть. И понимания времени. Мы слишком привыкли сверять свою жизнь с часами, а тут …Хотя это, скорее всего, с непривычки. Пока не усвоились здешний график проверок, завтраков и т.д.

В этот раз мое состояние и включенный свет позволили осмотреть камеру (стакан). Вернее увидеть послания сидевших в ней до меня. «Тут сидят незакоонно заключенные люди. Мой бабушка одна из них. ЛК» Интересно, кто это? Через этот стакан прошло много крымских татар. Он же, ЛК, написал: «Ты мой единственный смысл жизни, чтобы жить и продолжать дышать (нарисовано сердечко) Мать «К»».
«Свободу политическим заключенным».
В соседний стакан завели мужчину. Познакомились. Мелит ага. 55 лет из Бахче. Сам бахчисарайский – земляк. Взяли по наркоте. Рассказал, что сделал немного дички для себя, а ему шьют продажу. Пришел его адвокат. Увели. "
Николай Полозов

Обыски «неустановленным ведомством»: на чем строится очередное дело «крымских диверсантов»

Утром 4 сентября заместителя председателя Меджлиса крымскотатарского народа Наримана Джеляла увезли на синем микроавтобусе Volkswagen без номерных знаков. Несколькими часами ранее были задержаны братья Асан и Азиз Ахтемовы, позже – Шевкет Усеинов в Евпатории. Затем стало известно, что за день до того российские спецслужбы после обыска задержали Эльдара Одаманова.

Обыски в домах крымских татар были проведены в связи с повреждением газопровода в селе Перевальном под Симферополем. Как выяснилось позже, Асана Ахтемова и Азиза Ахтемова обвинили в «совершении диверсии», а Наримана Джеляла в «пособничестве диверсии». По словам адвоката, Николая Полозова, Шевкет Усеинов и Эльдар Одаманов не являются фигурантами этого дела. После того, как они вышли из здания ФСБ в Симферополе, их сразу задержали повторно. Причиной стало отсутствие документов, подтверждающих их личность (паспорта Усеинова и Одаманова были изъяты при обыске и документы им не вернули). 6 сентября Одаманов и Усеинов были арестованы по статье «неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции, военнослужащего, сотрудника органов ФСБ» (статья 19.3 КоАП РФ – КР) на 15 и 14 суток административного ареста.

В субботу 4 сентября с самого утра гражданское объединение «Крымская солидарность» и ряд активистов начали сообщать о задержании зампреда Меджлиса крымскотатарского народа, Наримана Джеляла. Ранее около 3 часов ночи 4 сентября появилась информация об обыске в домовладении крымского татарина Азиза Ахтемова. Пост с информацией об этом – последний пост на странице, написанный Джелялом перед его задержанием.

Позже выяснилось, что на связь не выходит брат Азиза, Асан Ахтемов. Он тоже был задержан. Примерно через час «Крымская солидарность» опубликовала новость о том, что Шевкет Усеинов из Евпатории также был вывезен сотрудниками силовых структур из своего дома в Евпатории. До этого адвокаты почти сутки искали Эльдара Одаманова.

«По информации от супруги, в 6 часов утра начался у них обыск в городе Симферополе. В 7:20 по словам супруги сотрудники ФСБ и, по словам супруги, там были и другие правоохранительные органы забрали его и увезли в неизвестном направлении. На настоящее время было подано заявление в полицию о похищении этого гражданина, было подано заявление на горячую линию, мы объездили все отделения полиции в городе Симферополе. Мы обратились в военную прокуратуру: начиная от прокуратуры Черноморского флота, заканчивая главной военной прокуратурой в Москве. Мы обратились в прокуратуру Республики Крым с заявлением о похищении этого человека. Действительно мы считаем, что есть реальная угроза его жизни и здоровью», – так описывал ситуацию с поиском Одаманова адвокат Эмиль Курбединов в ночь с 3 на 4 сентября.

Тогда ни адвокат Курбединов, ни его коллеги не знали, что следующие сутки пройдут примерно в таком же режиме, только список людей увеличится еще на 4 фамилии: Джелял, братья Ахтемовы и Усеинов.

Сценарий обысков и задержаний был одинаков: пришли с обыском, не вручили никаких копий постановлений, отобрали все средства связи, изъяли телефоны и компьютеры, посадили в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Следователи, проводившие обыски, не представлялись и ничего не объясняли родным задержанных, не говорили, куда их везут.

Позже под зданием ФСБ в Симферополе на Франка, 13, начали собираться люди: родные задержанных, активисты, гражданские журналисты. Они пришли выяснить, где находятся задержанные люди и в каком они состоянии. Потому что единственной информацией, которую повторяли практически все родственники задержанных – то, что обыск проводили сотрудники ФСБ. В ночь с 4 на 5 сентября на Франка были задержаны десятки людей, на всех задержанных были составлены административные протоколы за «невыполнение правил поведения при чрезвычайной ситуации или угрозе ее возникновения» (статья 20.6.1 КоАП РФ). Всего 4 сентября было составлено 58 административных протоколов.

Согласно сообщениям из крымского управления МВД, газопроводная труба «Крымгазсети» в селе Перевальное была повреждена 23 августа. Следственной группой было установлено механическое повреждение трубы, а МВД России возбудило дело «об умышленном уничтожении или повреждении имущества» (часть 2 статьи 167 УК РФ – КР). Следствие во главе со следователем ФСБ майором Виталиев Власовым считает причастными ко взрыву Асана и Азиза Ахтемовых. Согласно материалам дела (имеются в распоряжении редакции – КР), их обвиняют в том, что они в период с неустановленной даты до 23 августа, находясь на территории Крыма, вступили в преступный сговор друг с другом и неустановленными следствием лицами. «При неустановленных обстоятельствах и неустановленным способом не позднее 05 час. 4 мин. 23.08.2021 (точное время следствием не установлено) установили взрывное устройство к выходящему из поверхности земли основанию газопроводной трубы ГУП РК «Крымгазсети» ... (в материалах указано точное местоположение газопровода – КР) После чего произвели взрыв путем инициирования заряда взрывчатого вещества с использованием взрывателя, в результате чего нанесли указанному объекту инфраструктуры повреждения, исключающие его дальнейшую эксплуатацию...»

Далее в документе постановления о возбуждении уголовного дела речь идет про то, что действия Ахтемовых якобы повлекли за собой прекращение подачи газа местным жителям села Перевальное и отключение от снабжения газом объектов береговой обороны Черноморского флота Министерства обороны России. «Дело в том, что газом у нас обеспечена только воинская часть. В военный городок не проведена ни вода, ни газ», – поясняла 23 августа изданию РИА Новости Крым местная жительница Луиза Латыш.

По словам адвоката Николая Полозова, 4 сентября обыск у Наримана Джеляла был проведен неустановленным ведомством: «Это самое интересное. Потому что постановление в нарушение обыска не вручалось. Когда обыск проводили, что-то невнятное сказали, и по итогу ни сам Нариман, ни его супруга Левиза ничего не поняли. Возможности понять, в рамках какого дела был проведен обыск, не было. Когда 6 сентября мы встретились с Нариманом у следователя Власова, мы ему задали вопрос, где протокол обыска. На что тот заявил, что в рамках того дела, которое находится в его производстве, обыск у Наримана Джелялова не производился. Соответственно, это какое-то другое ведомство проводило обыск, мы предполагаем, что это могли быть сотрудники центра по противодействию экстремизму».

В ходе обыска у Джеляла был изъят компьютер и несколько мобильных телефонов, где и в каком ведомстве сейчас находятся его вещи, неизвестно. Адвокат сообщил, что будет их разыскивать. Изначально Нариман, согласно документам, был привлечен в качестве свидетеля по делу подозреваемых Асана и Азиза Ахтемовых. Он давал свои показания без участия адвоката по соглашению и под угрозой применения уголовного наказания в случае отказа от дачи показаний (статья 308 УК РФ – КР). В дальнейшем, Нариман Джелял тоже получил статус подозреваемого и его дело было объединено с делом братьев Ахтемовых в одно. «Следователь, на тот момент, наверняка уже знал, что Нариман будет задержан как подозреваемый. Однако подозреваемый в принципе имеет право отказаться от дачи показаний. Свидетель отказаться от любых показаний не может. Поэтому следователь, воспользовавшись тем, что Нариман находится в статусе свидетеля без адвоката, допросил его, провел очную ставку, а потом положил эти показания в основу уже его уголовного дела посредством соединения уголовных дел», – объясняет Полозов.

Согласно протоколу очной ставки Наримана Джеляла с Асаном Ахтемовым, суть обвинений против Наримана Джеляла заключается в том, что у него есть знакомый по имени Риза, который несколько раз просил Джеляла познакомить его с кем-то из местных парней для расклеивания информационных листовок, поднятия украинского флага на территории Крыма в какой-то из дней. «На эту тему я говорил с Ахтемовым Асаном еще во второй половине 2020 года. Вопрос финансирования указанных акций не обсуждался, Ахтемов Асан много раз отмалчивался, никак не реагировал, но в итоге в конце 2020 – начале 2021 согласился пообщаться с Ризой. В тот момент я предложил Ахтемову Асану просто пообщаться с Ризой, о каких-либо акциях не рассказывал. После этого, я передал номер Асана Ризе, о дальнейшей судьбе их знакомства мне ничего не известно», – сказано в фрагменте очной ставки. В показаниях Асана Ахтемова рассказана то же самое с уточнением, что встреча с самой Ризой так и не произошла. Он не смог с ним встретиться в указанную дату из-за загруженности по работе.

«По версии ФСБ, этот некий Риза является агентом украинских спецслужб. Соответственно вина Наримана Джелялова заключается в пособничестве, а именно в том, что он передал номер телефона Ризы Асану Ахтемову. В своих свидетельских показаниях, мой подзащитный и не отрицал, что передавал номер телефона, но мотивы и смысл его действий был обусловлен тем, что должны были проводиться какие-то мирные и ненасильственные акции в поддержку территориальной целостности и единства Украины. В этом нет ничего противозаконного с формальной точки зрения. С политической точки зрения, для Российской Федерации это, конечно, ужаснейшее преступление. Но вот в данном случае решили имеющиеся фактические обстоятельства переложить на диверсию», – говорит Полозов.

Организаторами диверсии, по версии ФСБ, являются Риза Ягьяев-Велиулаев, которого в ведомстве называют агентом ГУР. В качестве кураторов в центре общественных связей ФСБ названы: сотрудник военной разведки Украины Максим Мартынюк и его непосредственный начальник, руководитель оперативной службы «Таврия» – Виктор Зелинский. «Указанная диверсия была санкционирована начальником ГУР МО Украины Кириллом Будановым – участником неудачной акции в 2016 году, в ходе которой им был убит сотрудник ФСБ России», – сказано в заявлении пресс-службы ведомства.

О том, что происходило с Нариманом Джелялом в течение суток, после его задержания, он подробно описал в письме. Позже адвокат Николай Полозов подтвердил Крым.Реалии, что по словам его подзащитного к нему не применяли физического насилия.

«Он сообщил о том, что когда они ехали в автомобиле, по пути из Симферополя на него надели мешок, наручники и по его ощущениям его изначально привезли в комплекс зданий ФСБ в Бахчисарае. По пути на него оказывалось моральное давление. Ему говорили, рассказывай все иначе будет плохо тебе и твоим близким. Угрожали применить насилие. Был один человек, который отыгрывал роль плохого оперативника, был другой, который изображал роль хорошего. Давление было достаточно серьезным. Кроме того, его подвергли психофизиологическому исследованию на так называемом полиграфе», – говорит Полозов.

«В здании ФСБ на Франко мешок сняли и провели к следователю Власову. Он начал опрос меня в качестве свидетеля. Мое очередное требование о вызове адвоката было проигнорировано. Через несколько минут меня передали следователю Лаврову. Я повторял уже сказанные ранее слова. После окончания опроса меня не отпустили. Надежда вновь угасла. Я в сопровождении сотрудника в балаклаве ждал то в одном кабинете, то в другом. Ближе к четырем утра мне устроили очную ставку с одним из ребят. Я успел спросить, в порядке ли он, на что он помотал головой. «Били?» – и в ответ утвердительный кивок. В ходе этого мероприятия я, наконец-то, услышал, что рассказали ребята. Наши слова во многом совпадали, за исключением нескольких моментов», – так описывает Джелял встречу с одним из подозреваемых Ахтемовых на очной ставке в своем письме.

Ранее о возможно примененных пытках к Азизу Ахтемову говорила и адвокат Сафие Шабанова. Перед судебным заседанием по избранию меры пресечения, она увиделась с Азизом Ахтемовым. Она сообщила корреспонденту Крым.Реалии, что Азиз Ахтемов отказался от нее как от адвоката по соглашению. «Они оба – Азиз и Асан явно сильно запуганы, не поднимают голову. Она опущена. Они не идут ни на какие контакты, видно, что они в шоке. И следователь (речь идет о следователе ФСБ Виталие Власове – КР) стоит как цербер, строго так спрашивает: «Тебе нужны адвокаты по соглашению?» Я считаю, что они находятся под каким-то, если не физическим, то под психологическим воздействием точно, потому что ведут себя абсолютно неадекватно», – сообщила Шабанова.

На данный момент Асану Ахтемову, Азизу Ахтемову и Нариману Джелялу Киевский районный суд города Симферополя избрал меру пресечения в виде содержания в следственном изоляторе на два месяца – до 4 ноября.

7 сентября стало известно о задержании Эльдара Менситова, бывшего члена Меджлиса крымскотатарского народа по Симферопольскому району. Как впоследствии стало известно, Менситов больше суток находился в здании ФСБ. Адвокат Менситова Рефат Юнусов пояснил, что его задержали в рамках этого «дела крымских диверсантов» в качестве свидетеля.

«ФСБ интересовала возможность его причастности к совершению террористического акта в селе Перевальном (именно так, со слов адвоката, сотрудники ФСБ называют повреждение газопровода – КР). О знакомстве с членами Меджлиса и о знакомстве с ребятами, которые сейчас задержаны и находятся в СИЗО. На сегодняшний день он находится в качестве свидетеля, вполне возможно, что будут какие-то допросы и очные ставки в дальнейшем».

По словам адвоката, около 22 вечера Менситова привезли домой. «Я выяснил, что он жив здоров, успокоился, дал ему успокоиться. Насколько он мне сказал, что никаких методов физического или психологического воздействия к нему не применяли». Сам Юнусов настаивает на ряде нарушений при проведении обыска: недопуск адвоката, неуведомление о его месте нахождения, проведение допроса без присутствия адвоката по соглашению.